Передо мной фотография. На ней невысокая худощавая женщина в парадном костюме. Это моя мама - МОРОЗОВА Ольга Ульяновна. Она смотрит на меня своими добрыми глазами. Волосы подернуты сединой, немало морщин на лице. Её юность была опалена войной. Мама рассказывала о времени Великой Отечественной войны очень тихо, взволновано. Под впечатлением её воспоминаний я захотела узнать побольше о своей маме и о тех далеких, но одновременно столь близких для меня событиях.

Моя мама - МОРОЗОВА Ольга Ульяновна родилась 12 декабря 1924 года в деревне Зятьковичи (ныне Зятковичи) Кормянского района Гомельской области. Когда началась Великая Отечественная война Ольге Ульяновне было 16 лет. До войны она успела закончить семилетку, которая находилась в городе Чечерске и готовилась к дальнейшей учебе. Училась мама хорошо и мечтала стать агрономом. Но её мечтам не довелось осуществиться, так как 22 июня 1941 года фашистская Германия вторглась на территорию Советского Союза, началась война.

В начале осени 1941 года территория Беларуси была оккупирована. Три года они были вынуждены терпеть массовый террор, расстрелы, издевательства, насилия и нищету, устроенные фашистской Германией на нашей земле.

Составной частью политики геноцида, которую проводили немцы на территории Беларуси, был насильственный вывоз людей из Восточной Европы на каторжные работы в Германию, где таких людей называли остарбайтерами – восточными рабочими, лишив их не только имени, но и национальности. Одной из таких остарбайтеров, по воспоминанию моей мамы, стала и она сама - 16 девушка из далекой белорусской глубинки.

Осенью 1943 года немцы отступали, неся одно за другим поражения в центральной части Восточного фронта. В это время Гитлер отдал приказ карательным войскам и полиции сжигать дотла деревни вместе с жителями за непокорность «новому порядку», не жалея при этом ни детей, ни женщин, ни стариков. Не минула этой трагедии и тихая лесная деревушка Зятковичи, родина моей мамы. Немцы считали, что её жители помогают партизанам, и решили сжечь деревню за непослушание «новому порядку». Утром в деревню пришли эсэсовцы. Местные жители называли тогда их «смерть в черных мундирах».

Стариков и подростков, женщин вместе с малолетними детьми погнали на окраину деревни к большому сараю. По улицам разносились плач и крик измученных людей. Они кричали и молили о пощаде, когда поняли, что их хотят сжечь живьём. Неожиданно из толпы вышла учительница, которая заговорила по-немецки. Что говорила та храбрая учительница, моя мама не знала. Но именно это спасло и её, и односельчан. Их отпустили по домам, а на следующий день было объявлено, что всем молодым людям необходимо явиться в комендатуру, которая находилась в Корме. В кормянскую комендатуру прибыла и мама Ольга Ульяновна. Из Кормы эта молодежь домой больше уже не вернулась.

Угнанную молодежь распределили по группам и по расовым признакам. Евреев, цыган и тех, кто был похож на них, немцы определили в особую группу, которую впоследствии расстреляли. Свидетели тех лет рассказывали, что немцы, экономя патроны, сбрасывали людей в ров (большую яму) мертвых и ещё живых вместе. Земля, которой были присыпаны трупы, долгое время шевелилась, оттуда раздавались душераздирающие стоны и хрипы.

Можно сказать, что моей маме «повезло»: она оказалась в другой группе, которая была насильно угнана в Германию на принудительные работы.

Осенью-зимой 1943 года трудовой лагерь, в котором находилась мама, был под открытым небом и обнесен колючей проволокой, вокруг стояли вышки с вооруженными солдатами. Угнанных содержали хуже скотины, находясь в полуистлевшей одежде, без обуви, по несколько дней без пищи, крайне истощенные люди, лежали в грязи, а с наступлением холодов их тела примерзали к земле. И в такой обстановке каждый день угнанных заставляли работать – валить лес. Позже люди содержались в бараках, а на территории лагеря вся трава и молодая крапива были съедены.

Мама вспоминала, что их постоянно избивали резиновыми палками, травили овчарками, основная пища была мерзлая брюква. Ежедневно люди, не выдержав изуверских издевательств, умирали в нечеловеческих муках. Покойников тут же сбрасывали в одну большую яму. Ежедневные унижения, удары плетками и прикладами, пинки. И все это сопровождалось любимым изречением оккупантов – «русиш швайн»!». Были случаи, что голодные дети проползали под проволокой и выпрашивали у немецкого караула объедки от пищи. Мама рассказывала, что дни в трудовом лагере были долгими, тяжёлыми и однообразными, но всем хотелось жить, пусть голодно и холодно, но, главное, жить. Очевидно, это сильное желание и помогло им выжить в тех нечеловеческих условиях.

Угнанных людей долго не держали в одном и том же лагере. Их гнали все дальше и дальше на Запад. Группу молодежи, в которой была моя мама Ольга Ульяновна, из лагеря вблизи деревни Озаричи Калинковичского района Гомельской области, оккупанты отправили в душных переполненных вагонах, как скот, в Германию. Так мама 14 марта 1945 года оказалась в Венгрии, в лагере «Новые Замки», затем в Австрии около деревни Баратицы, в 75-ти километрах от города Цнаим.

Жителям австрийской деревушки, чьи родственники служили в немецкой армии, разрешили «взять» угнанных домой в качестве бесплатной рабочей силы. Так мама начала работать на хозяев по фамилии Шмит. Она выполняла сельскохозяйственные работы и смотрела за малолетним мальчиком. Мама рассказывала, что узники старались помочь друг другу, ведь забота и внимание на чужой земле значило очень многое, это все, что имели они на чужбине.

 7 мая 1945 года Ольга Ульяновна, как и другие депортированные, была освобождена частями Красной Армии. Когда по улицам освобожденного населенного пункта проходили советские солдаты, то все выбегали на улицу и приветствовали их. С маленьким мальчиком на руках выбежала встречать солдат и мама. Она вспоминала, что один из красноармейцев приказывал ей бросить немецкого ребенка, так как немцы развязали войну, разрушили и разорили её Родину, но она этого не сделала, так как считала, что дети ни в чём не повинны. Австрийская семья благодарила её за то, что она спасла ребенка и подарили ей на память женские наручные часы. Так, с ценным подарком и небольшим узелком с вещами, Ольга Ульяновна возвращалась домой в родную Беларусь.

Но по возвращении домой её ждали новые испытания – это тщательная проверка со стороны органов НКВД, так как тогда в Советском Союзе считалось, что депортированное население в Германии подвергалось воздействию немецкой пропаганды. Люди, сначала проходили фильтрационные лагеря, а уж затем возвращались домой. Проверку она прошла благополучно, но в родной Беларуси тогда было очень голодно, люди выглядели внешне так, как будто бы вышли с немецких лагерей. И маме пришлось обменять на местном рынке (в Корме), австрийские часики на буханку хлеба для всей семьи. Она вспоминала, что пока шла домой, пройдя 10 километров пешком до своей деревни, то не удержалась, и, отщипывая маленькими кусочками, незаметно съела верхнюю корочку буханки хлеба. Вкус этого послевоенного хлеба ей запомнился на всю жизнь.

Вскоре Ольга Ульяновна стала работать на льнозаводе, который размещался на живописном берегу реки Сож, недалеко от Кормы. Позже, в связи с тем, что мама имела семилетнее образование, её направили учиться на технолога в Ригу. Годы обучения оказались для неё самыми счастливыми. По окончания учёбы несколько лет работала мастером-технологом на Кормянском льнозаводе, возглавляла профсоюзную организацию завода. Однако вскоре её уволили, так как считалась, что бывшие угнанные в Германию, не имеют право занимать руководящие, пусть даже маленькие должности. Вскоре все насильно депортированные в Германию граждане советским Правительством были реабилитированы.

А в 1997 году Ольга Ульяновна получила поздравительное письмо от Президента Республики Беларусь А.Г. ЛУКАШЕНКО с 53-й годовщиной освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. Это письмо-поздравление прабабушка хранила до конца жизни как большую личную ценность.

В 1999 году перестало биться её сердце моей мамы. Она умерла на 75-м году жизни. Память о моей мамочке, живет не только в моём сердце, но и в сердцах моих детей и внуков. Я низко кланяюсь своей маме за её мужество, считаю, что она совершила жизненный подвиг. Она смогла выжить в тяжелейших нечеловеческих условиях, сохранив человеческое достоинство ради нас.

…И снова я перебираю фотографии первых послевоенных лет… вижу счастливую молодежь, среди которой и моя мама - МОРОЗОВА Ольга Ульяновна.